Реальность была довольно контрастна. Посадив Игорька перед телевизором, дав ему в руку мышь и включив гугл-мэпс, я командным, уверенным тоном давал ему координаты и целеуказания, на что Игорек, не менее уверенно, механическим, нудным голосом твердил, как попугай:
- Засеяно..Посевы..Озимые..Засеяно.. Плюнув в сердцах, вспомнили старое место, вычищеное донельзя нами с Эдей в предыдущие годы. Пахать и сеять там было негде, поскольку местечко находилось в аппендиксе леса, у небольшой речки и стояла там, некогда. мельница. И шла возле этой самой мельницы дорога, связывавшая две деревни в обход дороги ныне существующей. Позвонили Эде. Эдя томным голосом, растягивая гласные объявил, что у него сегодня на копание лопатой внутренностей земли, нет, ну совершенно никакого настроения.
-Опять с женой посрался,- предположил опытный Игорек, - Или, напротив, грехи замаливает?
-Скорее снова топил ночью свои сурепки, ночи холодные пока, - сказал я. - Ладно, поехали.
Как хорошо ехать на машине в неизвестность! Быть уверенным, что едешь не зря. Что совсем скоро можно будет неспешно шагать и шагать и что на каком то из взмахов клюшки, блямкнет правильный сигнал. И что отроешь блестящую, здоровенную такую, круглую.. Ну, впрочем отвлекся я. На волне оптимизма, позвонили еще раз Эде, в надежде, что он проспался и поменял мировоззрение. Оказалось, что так и есть. Эдя кричал в трубку, что он уже напился пива и посылал нас вместе с нашими вояжами во все известные места.
Дорога была прекрасна. Ровненький, свежеположенный асфальт прямой, как стрела- мечта хрустика. Боевая Черепаха некогда истошно красного цвета, с годами поблекшая и с момента покупки немытая, стрекоча мощным мотором в 50 л.с. и бубня половиной глушителя, крепко привязанным проволочкой, уверенно катила нас навстречу луидорам.
-А вот слева, - вещал я нудным голосом, - Вы увидите местность, которая называется Курганы. Слева открывался пугающий вид на болото и пару пучков хилых сосенок.
-А вот справа у нас урочище Позвища. Туточки был рез №12, на Старом Селе,концами, стал быть, на это самое урочище, боком от дороги, на заход концами до болота. Смотри, Игорек, распахано, посмотрим?
Вежливый Игорек вывалился из Черепахи, отряхивая пыль, пролез через узкую канаву и вышел на пахоту. -Здесь засеяно, -удрученно сказал Игорек. - Кукуруза.
Рядышком, с пахотой до самой деревни простиралось обманчиво зелененькое полюшко под травкой.
-Это ведь болото, - печально сказал я. - Ведь, сука, как манит, а? Пройдемся?
И мы от безысходности повелись. Молча достали клюшки, настроились и побрели.
Железобетонное болото даже не пикнуло на километровом пути, аж до самой деревни. -Напасть какая,- ругался я сквозь зубы, - б@$#, на *00й.
Возле деревни стало веселее. Пошло железо и коровьи плюхи. В двухстах метрах на солнышке блестели маковки церкви. Среди болота обнаружился прелестный песчаный взгорок приличных размеров. Клюшка бибикнула и я достал старенькую медную пряжку. На душе потеплело. Стадо коров, повернувшихся, как по команде, посмотрело на меня влюбленными глазами, заколыхало грудями 60-го размера и заорало.
-Э-э, - сказал я трусливо, - я не по вашей части!- и прихватив клюшку дал деру.
На взгорке уже ковырялся Игорек. Наблюдать за его однообразными, механическими движениями было сплошным удовольствием. Прямо, как слушать шум волн на ночь. Они внушали уверенность и стабильность. Идущий Игорек, будто бы натыкался на некую преграду, в задумчивости вздымал очи в небо, присаживался на одно колено, клал асю вдоль себя, маленькой лопаткой делал пару движений, доставал предмет, брал асю в руку, поднимался с колен и боковым движением загребал ямку, одновременно перекладывая лопату в левую руку.
Я нашел три буратины и шестикрейцеровик 1811 года. Какая то личность пропилила в большой и красивой монете квадратный кусок, отхвативший часть головы.
Вдоволь наругавшись на варваров , испоганивших единственную приличную вещь, получив немую поддержку от Игорька, который собирал пробки от коров, мы погрузились обратно в задремавшую на солнышке Черепаху и поехали к мельнице.
-Дорога не копаная, - сказал вдруг мечтательно Игорек, когда мы петляя по пыльной и песчаной лесной дорожке уже подъезжали к месту, - Ни одной ямы. А у нас, как после бомбежки.
-Это твои братья, - язвительно сказал я, -Тупой ты асечник. А дорогу эту я три года назад копал. Кроме пары пуговиц совершенно ничего.
Местечко было и вправду, прекрасно. Молоденькие, пятилетние сосенки стояли в широких рядках, которые когда то прошел трактор с лесным плугом. На отвалах росла травка, еще не очень высокая. Огорчало то, что старая, пожухлая трава, создавала между катушкой и землей приличную подушку и оттого, терялась глубина. Но, ковыряться было можно да и альтернативы, собственно, уже не было. Привычно налив Деду квасу, обматерив жадного асечника, который поил его минералкой, я настроился и махнул клюшкой.
Клюшка бибикнула прямо возле обочины и я поймал буратину. -Ну, с почином, пробормотал я, - и на следующих пяти метрах поймал еще одну. -Ого-го!
Жадный Игорек сходу полез в сосенки, полагая, что чем дальше в лес - тем толще буратины.
Пройдя три грядки, клюшка бибикнула и я вырыл три копейки советов. Причем, они были, как новенькие. После фокусировки, подслеповатые глаза заметили нестыковку. -Не вам, не нам, - бормотал я, -Шозахрень. Ого.
Меня всегда интересовал такой момент и как поведет себя в нем мой организм. Реакция была странной.
-Игорек! - заорал организм, -Иди сюда!
Игорек, таскавшийся в сосенках, ввиду наушников не слышал ровным счетом ничего. Ну, если гора не идет к Магомету - то неизвестно, кому повезло.
-А ну, вытяни клюшку, - сказал я Игорьку, доковыляв до него и зажав в грязном кулаке монету, - Чего ася скажет?
-Отбивает, -авторитетно заявил асечник со стажем, Игорек. - Проволока это.
-Тупой ты асечник,- вежливо сказал я, - Смотри, - и протянул ему желтый кружок.
-Ух, жеванный крот, братская щука! - невозмутимо сказал Игорек. - Это где?
-Вон там,- тыкнул я пальцем. - А у тебя чего?
-А у меня, - сказал Игорек, - У меня..У меня какая то пуговица с номером, буратина и 1 грош. И все.
-А пуговица какая, - спросил я, памятуя о поляках, по 12 году, найденных тут же.
-93, -сказал Игорек, -бренча кучкой артефактов в кармане, -Ага, 93. И вытащив большую РИА-шную пуговицу, плюнул на нее и стал тереть рукавицей в песке.
- А знаешь, - произнес я ехидно, -Ты вот, сейчас, самолично гробишь вкусную и недешевую пуговку, за номер которой, раньше платили полновесной, зеленой монетой, согласно начертанным на ней цифирям, дятел ты тупой!
Игорек растерянно посмотрел на меня, беззвучно пошамкал ртом и снова положив пуговицу в карман к шмурдяку, поворошил ее там.
-Да-да, сказал я язвительно, -Ты ее вот поколоти еще, а потом, дома, напильником почисть.
Испуганный Игорек, молниеносно вытащил пуговицу из кармана со шмурдяком и бережно положил ее в карман с ключами.
Плюнув, я собрался и пошел искать родственников иностранного трехкопеечника.
Еще были пара буратин, пятак Николая 2, который я зверски ткнул лопатой, лысая пуговка и дождь. И путь домой. И хвастливый звонок Эде, который не возымел действа, поскольку Эдя говорил на уже совершенно непонятном трезвым людям языке. И радостный Игорек, который обещал больше не жадничать и поить Деда корвалолом, и вареники со сметаной и сон без задних ног. Такие дела, братья)
